Если бы он тоже смущался при встрече с ней, она, может быть, смогла бы простить его. Может быть, они бы обменялись извинениями и улыбками и чувствовали бы если не приязнь, то хотя бы дружелюбие друг к другу.

Но он не испытывал никакого смущения. Или простого сожаления о той ужасной ситуации, в которой она оказалась по его вине. Никакого. Каждый раз, когда она смотрела на него, что случалось чаще, чем ей хотелось, его глаза смеялись. И он как-то по-особому поднимал бровь, когда она старалась казаться холодной и равнодушной, отчего ее щеки покрывались ярким румянцем. И еще что-то видела она в его глазах. Он смотрел на нее так, как будто она была совершенно раздетой. Это, мягко говоря, приводило ее в замешательство.

Она не сомневалась, что каждый раз, когда он смотрел на нее, или говорил с ней, или касался ее, он вспоминал. Как и она, конечно, разве она могла забыть? Но все же у нее-то хватало приличия вспоминать с некоторым ужасом. Ему же воспоминания явно доставляли удовольствие.

Негодяй. Возможно, ненавидеть его несправедливо. Ведь он ошибся по вине Бриджет. Но Диана все равно ненавидела его. Он лишал ее всякой возможности отдохнуть душой в Ротерхэм-Холле.

И это с ним графиня пыталась соединить ее. О нет. Ни за что на свете!

На следующий день после приезда миссис Уикенхэм и Анджелы графиня устроила на нижней лужайке игру в крикет. И вот тогда с чувством глубокого удовлетворения Диана, подхватив на руки свою маленькую племянницу Патрицию, решительно заняла место между Клодией и Анджелой, которая, как всегда, весело болтала обо всем, что только приходило ей в голову.

По крайней мере по дорожке между французским и фруктовым садами она сможет пройти и не опираясь на руку маркиза Кенвуда.

В крикет играли джентльмены. Им не оставили выбора, поскольку представление графини о развлечениях, предпочтительно на свежем воздухе, сводилось к тому, чтобы гости развлекались целый день без перерыва. Крикет, безусловно, игра не для дам. Дамы, предполагалось, должны были получать удовольствие, сидя на краю лужайки живописной группой и подбадривая выбранную команду.

— О Боже, — сказала Клодия, расправляя юбки и усаживая возле себя детей, — Кларенс собирается подавать мяч. И ему придется пробежать двадцать ярдов. Боюсь, он не в лучшей спортивной форме.

— Однако он так элегантно подает мяч, Клодия, — успокоила ее мать. — Жаль, что они поставили Эрнеста так близко от линии поля. Он, кажется, никогда не умел ловить мяч, и очень расстраивается, когда его упускает.

Анджела хихикнула и доверительным тоном заговорила с Дианой.

— Когда я последний раз была здесь, — сказала она, — я просто боготворила лорда Кренсфорда. Знаете ли, мне было всего четырнадцать, а он на десять лет старше. Я думала, что он великолепен. А он даже не знал, что я существую.

— Ну, — улыбнулась Диана, глядя на обращенное к ней сияющее хорошенькое личико, — я уверена, что теперь он должен знать, что вы существуете, Анджела. Было бы очень странно, если бы он не знал.

— Я думаю, что он, должно быть, застенчив, — ответила девушка. — И Аллан, и Рассел, и Лестер очень внимательны ко мне. Мне кажется, что, возможно, я им немного нравлюсь, но лорд Кренсфорд избегает меня. Он никогда не смотрит мне в глаза. Как вы думаете, он стесняется?

— Думаю, это вполне возможно, — сказала Диана. Она охнула и закрыла глаза, когда Эрнест, стоявший на краю поля, несколько казавшихся бесконечными секунд в нерешительности смотрел на летящий мяч и, ослепленный солнцем, упустил его.

Большинство дам одобрительно зааплодировали, но не Эрнесту за его ошибку, а лорду Кенвуду за великолепный удар битой.

— Как это несправедливо, не правда ли, — заметила леди Ноулз, просияв от удовольствия, — джентльмены, наделенные красивой внешностью и обаянием, к тому же часто способны все делать хорошо.

Лорд Кенвуд со скромным видом стоял, небрежно опираясь на биту, чуть отставив одну ногу. Он до отвращения красив, подумала Диана. Это казалось несправедливым. Бедный Эрнест лазал по кустам в поисках потерянного мяча.

К счастью, со злорадством подумала она в конце затянувшейся игры, маркиз получил только двадцать очков за перебежку, в то время как Кларенс неожиданно сокрушительным ударом пробил в воротца. В итоге команда Кларенса выиграла десять очков. Вполне удовлетворительный результат.

Но к тому времени Клодия с матерью уже забрали беспокойных детей в дом, а Анджела как-то незаметно оказалась в окружении громко щебетавших молодых девушек. И Диана с ужасом подумала, что свекровь предложит ей взять маркиза под руку и вернуться в дом. Она поспешно пересекла лужайку и подошла к лорду Кренсфорду, надевавшему сюртук.

Когда он оделся, она взяла его под руку. Ей нравилось его общество. Он всегда был в хорошем настроении и всегда ненавязчиво внимателен. И с ним она чувствовала себя в безопасности. Он во многом напоминал ей Тедди, хотя братья были совсем непохожи. Эрнеста всегда отличали его длинный нос и непокорные светлые волосы, которые никакими усилиями не удавалось превратить в модную прическу.

— Ты очень устал? — спросила она. — Тебе пришлось немало побегать.

— Очень тактичная оценка моей игры, Диана, — грустно улыбнулся он. — Боюсь, я никогда не был силен в крикете. В школе я всегда был последним, кого выбирали в команду. Ты видела, как я боковым ударом сбил воротца? Конечно, видела. В ту минуту мне хотелось, чтобы рядом оказалась бы какая-нибудь яма, достаточно глубокая, чтобы я мог провалиться в нее с головой.

— О, не надо, — сказала она. — Ты же набрал шесть очков за перебежки, Эрнест, хотя и не стал героем дня. Ты опередил маркиза Кенвуда с его хвалеными шестью и двумя четверками.

— Ты это говоришь так, как будто он тебе не очень нравится, — сказал он. — Это правда, Диана?

Она пожала плечами.

— Я недостаточно хорошо знаю его, чтобы решить, нравится он мне или нет, — осторожно ответила она.

Лорд Кренсфорд кашлянул.

— Знаешь, тебе надо быть осторожной с Джеком, — сказал он.

— Что? — резко спросила она. — Нет, не знаю, Эрнест.

— Ты проводишь с ним время. Знаю, это мамины проделки. И ужасно трудно бороться с мамой, когда она что-то заберет себе в голову.

— Эрнест, — сказала она, — а что такое с маркизом? Он провел рукой по волосам, после чего они встали на голове дыбом.

— Ну, знаешь, — начал он, — Джек в каком-то смысле распутник, если ты простишь меня за то, что я употребляю это слово в присутствии леди. Это неизбежно, полагаю, с его красивой внешностью и всем прочим. Женщины по нему с ума сходят.

— В самом деле? — тихо спросила она. — И ты думаешь, что я схожу с ума по нему, Эрнест?

— Ты? — сказал он. — Нет, нет, Диана. Ты слишком умна. Но ни одна женщина не может чувствовать себя в безопасности рядом с ним. Я подумал, что будет правильным предупредить тебя.

— Неужели у него совсем нет представления о нравственности?

— О! Должен сказать, что есть. У всех джентльменов есть, Диана. Только это не касается женщин, вот и все. Он чуть не подрался на дуэли со стариной Перси, знаешь ли, из-за жены Перси. Джек даже дошел до того, что назвал своих секундантов. Но потом она сбежала с армейским капитаном, и Перси отозвал свой вызов. Все равно неприятное дело.

— А маркиз был виновен?

— Конечно, он был виновен. Он даже не пытался это отрицать. Но послушай, Диана, я не должен был рассказывать тебе об этом. Мне не следовало начинать этот разговор. Ты не должна слушать такое.

— Тогда зачем ты мне это рассказал? — спросила она.

Он немного помолчал и только глубоко вздохнул. Диана бездумно смотрела на шедшего впереди Кларенса, на плече которого сидел его сын, выбежавший из дома, как только закончилась игра.

— Просто так, — ответил Эрнест. — Я только хотел посоветовать тебе держаться подальше от него, вот и все, Диана.

— Я пыталась, но, боюсь, безуспешно.

— Ты поступала очень разумно. Ничего хорошего из этого не выйдет, ты же понимаешь. Он разобьет твое сердце.